Роскошный вампирский эпос. Обилие секса, крови и Тома Круза не затеняет главного мотива – темы Одиночества, что вампирского, что человеческого. Как известно, Анна Райс написала свой роман вскоре после смерти своей маленькой дочери. Возможно, одна из лучших ролей тогда еще малютки Кирстен Данст и одно из самых неприятных киновоплощений Антонио Бандераса.

2-е место. Дракула (Dracula, 1992), режиссер Фрэнсис Форд Коппола. По роману Брэма Стокера. Князь Дракула, он же Влад Цепеш (Гэри Олдман), из-за душевной травмы, вызванной смертью невесты Элизабеты (Вайнона Райдер), отрекся от христианской веры, начал пить кровь и обрел вечную жизнь. Спустя несколько столетий Дракула обнаруживает Элизабету в Англии. Она воплотилась в скромную учительницу и невесту мелкого клерка Джонатана Харкера (Киану Ривз). Дракула, и без того вампир с причудами, становится одержим идеей вернуть Элизабету и разделить с ней уготованную ему вечность.

Ярчайший пример того, как нестрашную и занудную по современным меркам историю (кто осилил книгу, поймет) можно раскрутить до блокбастера. Всего-то нужен умелый режиссер, несколько выдающихся актеров, сценарист, играючи дописавший любовную линию, и немаленький бюджет.

3-е место. Голод (The Hunger, 1983), режиссер Тони Скотт. Вампирша Мириам (Катрин Денев) многие столетия пьет кровь своих любовников, чтобы поддержать молодость и бодрость духа. Когда ее очередной возлюбленный, Джон (Дэвид Боуи), вдруг начинает стареть буквально на глазах, Мириам сначала пытается ему помочь, но в результате просто выбирает следующую жертву – женщину-доктора Сару Робертс (Сьюзан Сэрандон).

Фильм, что называется, с претензией. Вызывающе красивый, местами просто до неприличия. Нашлось место и трактовке древних легенд, связанных с коптским крестом, и лесбийским играм.

4-е место. Тень вампира (Shadow of the Vampire, 2000), режиссер Элиас Мэридж. История съемок известнейшего фильма «Носферату» (1921). Режиссером Мурнау (Джон Малкович) на главную роль был приглашен жуткого вида человек, всеми повадками напоминающий настоящего вампира (Уиллем Дефо).

Очень стильный и мрачный фильм. Рассказ не столько о том, чем отличается человек от вампира, сколько о том, насколько тонка грань между миром реальным и воображаемым. К слову, преображение Дефо вряд ли потребовало много грима.

5-е место. Королева проклятых (Queen of the Damned, 2002), режиссер Майкл Раймер. Вампир Лестат (Стюарт Таунсенд) хочет попробовать себя в качестве рок-звезды и спеть несколько песен, открывающих некоторые вампирские секреты. За ним, кроме рядовых упырей, охотятся Королева вампиров Акаша (Элайя) и вампирская воспитанница и пока что человек Джессика (Маргарита Моро).

Менее удачное и более попсовое продолжение «Вампирских хроник» Анны Райс. Красиво – в основном благодаря исполнителю главной роли Стюарту Таунсенду, очень грустно и в какой-то степени страшно – в основном из-за того, что певица Элайя почти сразу после окончания съемок погибла в авиакатастрофе.

6-е место. Другой мир (Underworld, 2003), режиссер Лен Вайзман. Между вампирами (высшей кастой) и оборотнями (низшей) уже много веков идет кровопролитная война, страдают из-за которой, по большей части, люди. На фоне непрерывных военных действий вампирша Селена (Кейт Бэкинсейл) неожиданно для себя и всего своего клана влюбляется в простого смертного по имени Майкл (Скотт Спидман) и хочет положить конец войне.

Расистский по отношению к оборотням фильм, сразу поставивший всю их братию в унизительное и подчиненное вампирам положение. Красивые спецэффекты, черные кожаные шмотки, мудреное оружие.

7-е место. Вампиры Джона Карпентера (Vampires, 1998), режиссер Джон Карпентер. Очень неприятный охотник на вампиров (Джеймс Вудс) вместе со своим напарником (Дэниэл Болдуин) разыскивает некоего Яна Валека (Томас Ян Гриффит), вампира с многовековым стажем. Валек с помощью самого Папы стремится достать древний крест, благодаря которому сможет охотиться на людей не только ночью, но и днем.

По-карпентеровски кровавое и динамичное зрелище, в котором чаще сочувствуешь вампирам, чем охотникам на них. Батальные сцены в начале и в конце особенно впечатляют.

8-е место. Ван Хельсинг (Van Helsing, 2004), режиссер Стивен Соммерс. Известный охотник на самых разных монстров, Ван Хельсинг (Хью Джекман), по заданию, опять же, Папы, прибывает в Трансильванию за головой графа Дракулы (Ричард Роксбург). Здесь он знакомится с представительницей семейства Валериев, очень кудрявой и затянутой в корсет Анной (опять же, Кейт Бэкинсейл), у которой со злодеем свои счеты.

У создателей хватило чувства меры и юмора, чтобы не делать фильм слишком серьезным. Бэкинсейл, скорее пародирует сама себя в «Другом мире», Роксбург просто издевается над своим героем, а Джекман делает лицо, как у Джеймса Бонда.

9-е место. 30 дней ночи (30 Days of Night, 2007), режиссер Дэвид Слэйд. Вампиры, под прикрытием длинной полярной ночи, атакуют маленький город на Аляске. Они никого не обращают, просто съедая тех, кто попадется им на пути. Спастись удается только маленькой группе людей по главе с шерифом (Джош Хартнетт). Им нужно как-то прожить тридцать дней и дождаться рассвета.

Если в «Другом мире» опускали оборотней, то здесь достается вампирам. На экран выведен новый вид, говорящий на своем языке, презирающий условности в виде кожаной одежды и обладающий челюстями, которым позавидовала бы акула. Страшный, неприятный, беспросветный, под стать полярной ночи, фильм.

10-е место. Кровавая Мэлори (Bloody Malory, 2002), режиссер Жюльен Манья. Милая девушка Мэлори (Оливия Бонами) убивает собственного жениха только за то, что он оказался демоном, и в компании немой телепатки и трансвестита отправляется бороться со Злом, похитившим, я извиняюсь, опять Римского Папу.

Конечно, полный бред, местами даже не смешной, но сделанный так трогательно и с такой любовью к предмету изображения, что всякие серьезные «Бладрейны» с ним не сравнятся

1 Пока мы шли, друг другу вслед, по краю
И добрый вождь твердил не раз еще:
«Будь осторожен, я предупреждаю!» —
4 Мне солнце било в правое плечо
И целый запад в белый превращало
Из синего, сияя горячо;
7 И где ложилась тень моя, там ало
Казалось пламя; и толпа была,
В нем проходя, удивлена немало.
10 Речь между ними обо мне зашла,
И тень, я слышал, тени говорила:
«Не таковы бесплотные тела».
13 Иные подались, сколь можно было,
Ко мне, стараясь, как являл их вид,
Ступать не там, где их бы не палило.
16 "О ты, кому почтительность923 велит,
Должно быть, сдерживать поспешность шага,
Ответь тому, кто жаждет и горит!924
19 Не только мне ответ твой будет благо:
Он этим всем нужнее, чем нужна
Индийцу или эфиопу влага.
22 Скажи нам, почему ты — как стена
Для солнца, словно ты еще не встретил
Сетей кончины". Так из душ одна925
25 Мне говорила; я бы ей ответил
Без промедленья, но как раз тогда
Мой взгляд иное зрелище приметил.
28 Навстречу этой новая чреда
Шла по пути, объятому пыланьем,
И я помедлил, чтоб взглянуть туда.
31 Вдруг вижу — тени, здесь и там, лобзаньем
Спешат друг к другу на ходу прильнуть
И кратким утешаются свиданьем.
34 Так муравьи, столкнувшись где нибудь,
Потрутся рыльцами, чтобы дознаться,
Быть может, про добычу и про путь.
37 Но только миг объятья дружбы длятся,
И с первым шагом на пути своем
Одни других перекричать стремятся, —
40 Те, новые: «Гоморра и Содом!»,926
А эти: "В телку лезет Пасифая927,
Желая похоть утолить с бычком!"
43 Как если б журавлей летела стая —
Одна к пескам, другая на Рифей,928
Та — стужи, эта — солнца избегая,
46 Так расстаются две чреды теней,
Чтоб снова петь в слезах обычным ладом
И восклицать про то, что им сродней.
49 И двинулись опять со мною рядом
Те, что меня просили дать ответ,
Готовность слушать выражая взглядом.
52 Я, видя вновь, что им покоя нет,
Сказал: "О души, к свету мирной славы
Обретшие ведущий верно след,
55 Мой прах, незрелый или величавый,
Не там остался: здесь я во плоти,
Со мной и кровь ее, и все суставы.
58 Я вверх иду, чтоб зренье обрести:
Там есть жена,929 чья милость мне дарует
Сквозь ваши страны смертное нести.
61 Но, — и скорее да восторжествует
Желанье ваше, чтоб вас принял храм
Той высшей тверди, где любовь ликует, —
64 Скажите мне, а я письму предам,
Кто вы и эти люди кто такие,
Которые от вас уходят там".
67 Так смотрит, губы растворив, немые
От изумленья, дикий житель гор,
Когда он в город попадет впервые,
70 Как эти на меня стремили взор.
Едва с них спало бремя удивленья, —
Высокий дух дает ему отпор, —
73 "Блажен, кто, наши посетив селенья, —
Вновь начал тот, кто прежде говорил, —
Для лучшей смерти черплет наставленья!
76 Народ, идущий с нами врозь, грешил
Тем самым, чем когда то Цезарь клики
«Царица» в день триумфа заслужил.930
79 Поэтому «Содом» гласят их крики,
Как ты слыхал, и совесть их язвит,
И в помощь пламени их стыд великий.
82 Наш грех, напротив, был гермафродит;
Но мы забыли о людском законе,
Спеша насытить страсть, как скот спешит,
85 И потому, сходясь на этом склоне,
Себе в позор, мы поминаем ту,
Что скотенела, лежа в скотском лоне.931
88 Ты нашей казни видишь правоту;
Назвать всех порознь мы бы не успели,
Да я на память и не перечту.
91 Что до меня, я — Гвидо Гвиницелли;932
Уже свой грех я начал искупать,
Как те, что рано сердцем восскорбели".
94 Как сыновья, увидевшие мать
Во времена Ликурговой печали,
Таков был я, — не смея показать, —
97 При имени того, кого считали
Отцом и я, и лучшие меня,
Когда любовь так сладко воспевали.933
100 И глух, и нем, и мысль в тиши храня,
Я долго шел, в лицо его взирая,
Но подступить не мог из за огня.
103 Насытя взгляд, я молвил, что любая
Пред ним заслуга мне милей всего,
Словами клятвы в этом заверяя.
106 И он мне: "От признанья твоего934
Я сохранил столь светлый след, что Лета
Бессильна смыть иль омрачить его.
109 Но если прямодушна клятва эта,935
Скажи мне: чем я для тебя так мил,
Что речь твоя и взор полны привета?"
112 "Стихами вашими, — ответ мой был. —
Пока продлится то, что ныне ново,936
Нетленна будет прелесть их чернил".
115 "Брат, — молвил он, — вот тот937 (и на другого
Он пальцем указал среди огней)
Получше был ковач родного слова.
118 В стихах любви и в сказах938 он сильней
Всех прочих; для одних глупцов погудка,
Что Лимузинец939 перед ним славней.
121 У них к молве, не к правде ухо чутко,
И мненьем прочих каждый убежден,
Не слушая искусства и рассудка.
124 "Таков для многих старых был Гвиттон940,
Из уст в уста единственно прославлен,
Покуда не был многими сражен.
127 Но раз тебе простор столь дивный явлен,
Что ты волен к обители взойти,
К той, где Христос игуменом поставлен,
130 Там за меня из «Отче наш» прочти
Все то, что нужно здешнему народу,
Который в грех уже нельзя ввести".
133 Затем, — быть может, чтобы дать свободу
Другим идущим, — он исчез в огне,
Подобно рыбе, уходящей в воду.
136 Я подошел к указанному мне,
Сказав, что вряд ли я чье имя в мире
Так приютил бы в тайной глубине.
139 Он начал так, шагая в знойном вире:
"Tan m'abellis vostre cortes deman,
Qu'ieu no me puesc ni voill a vos cobrire.
142 Ieu sui Arnaut, que plor e vau cantan;
Consiros vei la passada folor,
E vei jausen lo joi qu'esper, denan.
145 Ara vos prec, per aquella valor
Que vos guida al som de l'escalina,
Sovenha vos a temps de ma dolor!"941
148 И скрылся там, где скверну жжет пучина.